Крещение 18 года на Святой Земле

Крещение 18 года на Святой Земле

15 января
Святая земля.

Долетел, слава Богу! Казалось, нет конца этой задержке рейса. Ждем и ждем. Пять часов ждали посадки. Но теперь все позади. Прилетел в Тель — Авив уже совсем поздно вечером. Недолгая процедура в аэропорту и я в маршрутке. После меня еще остается два свободных места в автобусе. Опять ждем. Снова ждем. Потянулось время.
Рядом со мной остается последнее свободное место. Наконец-то приходит девушка Ксения. Первый раз на Святой земле, прилетела одна из Польши, а сама с Украины, всего на три дня. Первый раз в далекой стране, первый раз в самолете. Столько всего впервые, благодаря вере. Куда ехать, где побывать — ничего не знает. Герой! Я думал, что таких уже не бывает. Оказывается есть. Так вот кого мы так долго ждали. Здравствуй Ксюша!
Рассказываю ей куда пойти и что делать. Утром встречаемся на Гробе Матери Божией. Говорит, что это чудо, ехать в неизвестность и встретить православного священника. Объясняю, что никакого чуда нет. Она приехала с верой в Бога, по вере и получает. Мы завтра едем в Вифлеем, вот и ее возьмем с собой. Пусть порадуется. Три дня мало, но для настоящей веры достаточно. Господи, как здесь все промыслительно.
Служба у Матери Божией тихая, прозрачная, как стакан чистой воды, налитый до самого верха. Боишься расплескать. Причастие мирное, народу мало. Потом идем с Ксюшей по Старому городу. Вот дом Матери Божией, вот дом милосердия — Вифезда. Вот Претория, вот Крестный путь. Сердце поет, душа ликует. Господи, и одного дня здесь так много! Вот и храм Гроба Господня, умилительно и торжественно. Приложились к Камню помазания, а в Кувуклии никого, молись сколько хочешь. Еще одно чудо, снова для тебя, Ксюша, молодец что приехала. Обошли храм, помолились на Голгофе, день как год, а это только первое утро. Ночью был дождь, кругом лужи, но уже проглядывает солнышко. Господи, как же тут хорошо!

Вход в храм Гроба Господня

Каждый паломник начинает свое знакомство с храмом Гроба Господня, конечно, со входа, правильнее сказать, с храмовых ворот. В архитектурном смысле у этих древних дверей богатая история. То, что мы видим вокруг входа, главный портал и сами двери — датируются 12 веком. Тогда городом правили крестоносцы. Отсюда и готические орнаменты. Но главный смысл этих ворот духовный. Легко ли переступить храмовый порог? Кажется, что достаточно просто. Но давайте вспомним, как преподобная Мария Египетская не могла этого сделать. Думаете, что Сила Божия сегодня не преграждает сюда вход тем, кому еще надо время, чтобы обрести Бога? Преподобной Марии понадобилось глубочайшее раскаяние, что бы просто войти внутрь святыни. Только вход в этот великий Храм перевернул ее сердце от страсти к миру. А скольким людям он сегодня, также переворачивает сердца?!

Мы сегодня легко переступаем эти двери, но давайте задумаемся, простым ли был наш путь сюда, к этому самому святому, для православного сердца, месту на земле. Как некое напоминание для нас о том, что путь наш сюда был единственно правильным, слева от входа стоит православная святыня — рассеченная колонна Благодатного огня.

В 1643 году, когда на пасху православного патриарха Феофана не было в Иерусалиме, армяне подкупили турок, которые тогда правили всеми землями Палестины и самим Вечным Городом, чтобы те не разрешили православным войти в храм в Великую субботу. Тогда шли споры о пасхалии, в какой день праздновать Пасху и в тот год армянский календарь предписывал Пасху на неделю позже греческой. Греки со всеми православными паломниками, во главе с митрополитом Вифлеемским Парфением, с пучками свечей подошли к закрытым воротам храма, в надежде, что их все же пустят в храм в канун православной Пасхи. Но турки были непреклонны. По прошествии значительного времени, когда стало ясно, что стражники турецкие неумолимы, православные приуныли и как могли расположились внутри двора. Вдруг над городом показалась большая грозовая туча. Она остановилась над Старым городом и ударила молния, которая рассекла среднюю левую мраморную колонну, на этом месте удара молнии загорелся Благодатный огонь.
Какое было ликование народа, когда митрополит зажег свечи от Благодатного огня и весь город огласился победным криком православных, особенно радовались христиане-арабы. Они как дети, прыгали и плясали с криками: «Наша вера славная, вера православная!» Теперь даже есть традиция, во время церемонии Благодатного огня православные арабы пляшут и бьют в барабаны, и снова повторяют те самые слова, которые огласили город много веков назад.

Один из турецких воинов, Омир так же уверовал во Христа, став свидетелем этого чуда, он тут же объявил себя православным. Турки его казнили и мощи его покоятся сегодня в монастыре великой Панагии в Иерусалиме, совсем близко ко Гробу Спасителя.
Теперь, перед входом в храм, православные паломники с благоговением лобызают это святую колонну, которая, как немой свидетель силы нашей веры, удостоверяет каждого входящего сюда. Да, путь твой был не простым, трудным, долгим, но он единственно правильный, не сомневайся, иди вперед ко Христу!

Иерусалим
День первый

Первый день на Святой земле позади. Каким он был? Первым! Это когда встречаешься с близким тебе человеком, городом, местом, и радость встречи переполняет. Утро пасмурное и бодрящее, зима все-таки. Сыро. Литургия на Гробе Матери Божией с раннего утра. Небольшой маршрут по Старому городу после службы и краткий отдых. Вот и поздоровались. Утром на Гробе Господнем на удивление, мало людей. Может туристов и паломников меньше? Нет, вечером уже все по другому. Много. Очень много.

Днем пошли в Патриархию за разрешением на служение. Приняли как родных. Проводили к Патриарху, там уже полным полно паломников. Постояли, послушали, получили подарки, совершенно неожиданно. Приходим в гостиницу и понимаем, иконочки-то нужные, в номере без икон пусто, молишься на голую стену. Спаси, Господи, Ты уже за нас все продумал.
Как легко молится на Святой земле?! Как будто тучи на Небе разошлись, духовные. У нас, иной раз, изнемогаешь от молитвенного труда, а тучи не расходятся, а тут так легко. Уж только за этим можно приехать.

Днем снова на Гроб Спасителя. Стоим в очереди, молимся. Это хорошо, когда перед такой великой святыней успеваешь помолиться. На душе становится так тихо, как и должно быть. Приложились, и сели напротив Кувуклии. Здесь шум и суета совершенно не мешают молитве. Даже странные люди, а их особенно притягивают святыни, тут притихшие, мирные. Молимся неторопливо, размеренно. Жизнь бы так прожить, как здесь молишься. Суета вокруг, а ты как на острове, да еще и святом, о который в мелкую пыль разбиваются волны житейского моря.

Короткий отдых в гостинице и снова вечером на Гроб, читать правило. К концу дня людей слишком много, но всем места хватает. Вот и правило прочитано. Жаль, что день короткий и храм закрывают рано, в семь часов. Побыть бы еще.
Большие и массивные двери храма медленно закрываются. Все стоят и смотрят, как завороженные. Господи, когда придешь на брак, не дай остаться перед закрытыми дверями. Люди расходятся медленно, храм покидать не хочется. Святыня не отпускает. Душа как будто там, внутри, за древними Евангельскими затворами.
Там скоро будут молится монастырские насельники, пока мы будем спать. Один два раза в неделю храм ночью открывают для всех. Но нам этого так мало. А братья монастыря в молитве каждую ночь. Мученики. Ночью молятся, а целый день дежурят у Гроба. Помоги им, Господи!

Может молитвой вот таких простых иноков и мир держится?!

16 января
Иерусалим

В 6 утра едем в Вифлеем. Небо чистое и на горизонте, за Елеонской горой, начинается робкий рассвет. Начало дня и раннее утро в Иерусалиме какие-то особенные. Город спит. Редкие жители, паломники и таксисты нарушают священную тишину древних улиц. Но сам покой, глубокий и тихий, остается. Мы спешно дочитываем правило в машине, на него времени паломнику всегда не хватает. Но тут даже жалко читать. Смотрел бы и смотрел, как над Елеоном рассвечивается новым светом день.
В Вифлееме мы прямо перед службой. Показалось, что нас ждали. Тихо спускаемся в пещерку Рождества, там небольшая группа из России и мы, нас с Ксюшей четверо. Литургия у православных арабов, как бурлящий ручей. То и дело перекатываются камушки в воде: «Яра бурхам, яра бурхам!» — это значит «Господи помилуй!» Служба летит, как горная речка. Почему Господь место своего Рождества доверил православным арабам, думаю, потому, что они как дети. Простые, радостные и непосредственные. И служба у них такая. На одном дыхании. Мелодичные голоса пропевают Апостол и Евангелие, Ибрагим, Исак, Якоб, слышим мы в евангельских строках, да правда, наш Бог – Бог живых. Сердце, переполненное радостью, тому свидетель.

После мирного и неторопливого причастия выходим в наш православный придел, он и тут, как на Гробе Господнем, центральный и главный, прямо над рождественской пещеркой. Сидим на стульчиках, отдыхаем. Внизу уже начинают служить католики. Все кругом пока закрыто. А уходить совсем не хочется. Не насытились. Здесь радости, как в детском саду, ни почему, саомй по себе радости, сколько хочешь. Вот и мы чувствуем себя детьми, как тут уйдешь.

Дальше едем на Поле пастушков. Тут спокойно. Храм подземный, древний, светлый и яркий. Совсем как небо в рождественскую ночь, даже звезды под куполом нарисованы. Почему пастухам такая честь? За труд бденный, за смирение сердца и за простоту. Сейчас, короткой зимой, здесь все растет и цветет, каждая минута дорога, вот они и не спали. А еще они «священники» каждой пещеры, куда на ночь загоняют скот. В одной из таких пещер родился Христос, вот пастухам и честь. Честь смирения Неба перед пещерным смирением земли.
Наша спутница с Украины поет колядки на таком ярком и мелодичном украинском языке. Они здесь оживают. Благодать. Вот и нам утешение, Ксюша! Как у Бога все промыслительно. Затем едем к преподобным Феодосию и Савве. Два великих и замечательных монастыря. Тут мира и молитвы в избытке. Солнце разогревает землю уже по-летнему. За окном больше 20 тепла, а только 10 утра. У Саввы Освященного народу тьма. Очередь в монастырь. Суета. Но внутри, как на другой планете, тихо, молитвенно, собранно и сосредоточенно. Молебен у мощей преподобно переворачивает душу. Такой близкий святой! Отче наш Саввушка, помоги нам, грешным, велик ты во святых! Сколько веков прошло, а молитва твоя не смолкает, вот настоящая сила молитвы праведника.

На выходе нам, священникам, дают по маленькому пузыречку освященного на мощах масла. Мне рассказывали, что оно очень помогает раковым больным. Узнаю, что у Ксюши болен раком папа. Вот преподобный Савва ей и передал маслице. Господи, помоги рабу твоему, болящему Николаю. Так и живем, молитвой и помощью святых, Николай отправил, Савва встретил. Слава Богу!

Заканчиваем путешествие в Хевроне, у Мамврийского дуба. Молебен неторопливый, с толком, что бы всех помянуть, место ведь какое святое. Найдется 10 праведников — пощажу ваши города. Не про нас ли?! После молитвы идем в часовенку игумена Игнатия, Царство ему Небесное. Говорят до 20 тысяч имен поминал на проскомидии, угодник Божий. Потом к Дубу. Ветшает наш дуб, рассыпается. Но рядом уже новый вырастает, молодой. Говорят от его корня. Может поживем еще? Господи помилуй!
Хороший день.

16 января
Иерусалим. Вечер.

Вечером ко Гробу Господню. Хочется подольше быть рядом. Огромное количество людей, не нам одним хочется. Много румын, только священников около сотни. Как растревоженный пчелиный улей, гудят, летят и бродят. Приложились ко Гробу, прочитали дневное правило, тянем четки. Хорошо на душе, умиротворение. Слово очень точное. Умиротворяет что-то, в данном случае, молитва и само место.
Как мало мира в нашей внутренней жизни. Едва угомонил тело, бушуют чувства, их унял, помыслы, как лодка в шторм. Якорь мира должен быть привязан к самому сердцу, тогда хоть малый покой. Однако завязать на сердце такой спасительный узел так трудно, все время развязывается. А тут, у Гроба Спасителя, сердце укрощается Его благодатью.

Укротить, наверное, от сокращенного слова «укоротить». Наше сердце слишком пространное, мы его вытягиваем, в угоду страстям, в длинную предлинную веревку. И то, и это, и нашим, и вашим, всем спляшем. Вот из этой самой веревочки для нас и узда, и привязь, и кнут. Любой, вполне случайный человек, возьмет под уздцы сердечко и повел в страну далече. Поэтому его и надо укорощать, укорачивать. Чтобы не вились из него веревки кем попало, а затянут был хорошенько спасительный узелок, на котором твердо будет держаться якорь сердечного мира. Без него наше духовное суденышко разлетится в щепки.

Сегодня одна совопросница мира сего стала объяснять мне, как важно найти единомышленников, и как не важно доверять только одним святым. Есть ведь столько интересных современных проповедников. Я попытался в вкратце подсказать опасность некоторых из них. Увы. Рассердилась и попрощалась. Ей ведь важны не ответы на вопросы, а приятно поговорить. Бедная голова, сколько там мусора от «приятных разговоров», а еще больше недоумений. Печально. Но таким ничем не помочь. Им нужно удовлетворение, удовольствие, а не тишина внутри. Вот и бьются они о духовные скалы, и носит их от крайности в крайность. А скажи им не то, что хотят слышать, еще и укусят.

17 января
Иерусалим

Что значит один день в жизни человека? Почти ничего. Как правило, день мы просто не замечаем. Он пролетает как минута, незаметно и тихо, а главное, неотличимо в череде других, таких же дней. Но на Святой земле все иначе. Здесь день отвечает своему смыслу. Это когда понимаешь, что из дней складывается жизнь, от одного дня может зависеть вечность, и какой ни будь такой день может быть твоим последним на земле. Это потому, что здесь дни одухотворены Небом и на весах человеческой жизни они, не по земному, значимые.

Сегодняшний день начался литургией на Гробе Божией Матери. Служили тихо и не торопливо. Недавно рукоположенный греческий священник очень внимателен и сосредоточен, при этом, довольно учтив. И служба такая, цельная, глубокая и горящая. На сердце отрадно и мирно. Пресвятая Богородице, как у Тебя светло в темной пещерке!

После службы идем в Гефсиманский сад, здесь Спаситель молился о Чаше, которую так трудно принять. Каждый из нас был в таком невыносимо тяжелом саду. Это когда догадываешься, что принять страдания надо, а твое человеческое сердце понимает, что ему придется умереть. Место, где время перестает, то есть умирает вместе с человеческим. Идешь среди древних олив, а вокруг мертвая тишина, как бы нет чего-то важного. Это тут отсутствует власть и сила времени. Оно даже над деревьями здесь не властно.
Помолились, помолчали на древнем камне, который оросила кровь Богочеловека и поспешили выйти. Тут для нас так и осталось немым укором: Спите, почиваете, неужели не можете помолится со Мной. Немощные мы Господи, прости нас!

Далее идем в монастырь Марии Магдалины. При входе, чуть на верху, пещерка, здесь впервые мир услышал молитву «Отче наш». Мы бережно поем слова глубокой и не земной молитвы. На сердце воцаряется глубокий покой.
В монастырском храме служба уже кончилась. Никого. Несколько паломников ходят по величественному собору и прикладываются к святыням. Идем и мы к мощам преподобномученицы Елизаветы и инокини Варвары. Святые угодницы, не оставьте нас своими молитвами! Сердцу здесь как-то по особому радостно. Здесь сохранился маленький кусочек настоящей, не испоганенной неверием, России. Тут как дома, все родное, близкое.

Потом идем к месту, где Спаситель ехал на ослике в Иерусалим. Здесь торжественно. Камни оживают. А рядом место, где апостол Фома неутешно рыдал, не увидев тело Пресвятой Богородицы во гробе. Она милостиво явилась ему здесь и подала в утешение свой пояс. Здесь мир узнал великую тайну, что есть в лице Матери Божией, Человек, который и душей, и телом прошел через смерть и теперь там, где будем мы все по Втором пришествии Господа нашего. Это наш с вами залог будущей жизни.
Вот и утро прошло, а сколько всего. Если бы таким было каждое утро нашей жизни, какой бы была эта жизнь. А здесь, где каждый кусочек земли пропитан Духом милости Божией к человеку, жизнь по-настоящему полная.

17 января
Иерусалим Вечер

Сегодня проводил Ксюшу. Уехал отважный муравей. Думаю, что эти три дня на Святой земле сделали ее другой. Она и сама призналась, ехала со страхом, а уезжала с миром. Я убежден, что со Святой земли человек может хорошенько рассмотреть свою жизнь, как я когда-то. Тогда, много лет назад, я увидел свою жизнь такой, какой она и была без прикрас, без иллюзий. Появился выбор, оставить ее такой же, или поменять на другую. И вот теперь не проходит дня, чтобы я не благодарил Бога за жизнь «другую», новую. В эту мою новую жизнь Святая земля вошла основательно и глубоко.

Так уж устроен человек, рано или поздно, но забывает даже то, что для него очень важно. А Святая земля напоминает. Есть, есть на земле остатки того Неба, к которому призван каждый, получающий от Бога дар жизни. Хорошее напоминание, нужное. Отрезвляющее.
Сегодня, глядя в след уезжающему автобусу с отважным муравьем, мне подумалось, что в жизни каждого бывает момент, когда голос Божий звучит в твоем сердце, хоть и тихо, но очень твердо. Как важно суметь довериться ему. Пока молод или наполнен верой, а может быть, увидел мир без прикрас. Кто знает, если не послушаешь этот спасительный зов вовремя, прозвучит ли он еще раз. Для того, чтобы Глас Небесный был услышан, не достаточно иметь уши, надо еще уметь слушать. А умению этому может научить чистое сердце. Вот почему так часто в Евангелии звучат слова: «Имеющие уши, да услышат!» Это об ушах сердечных говорится.

Три дня в Иерусалиме, а как много в них для верующей души. Дай Бог этой душе сохранить память этих дней на всю жизнь.

18 января
Иордан

На Святой земле в праздник Крещения, Иордан освящается накануне. Когда уже отслужена вечерня праздника, то есть около 11-12 утра, иерусалимский патриарх приезжает на Иордан для великого освящения воды. Именно в этот день туда съезжается весь православный мир паломниками со всех концов земли, чтобы поучаствовать в таком великом торжестве.

Раньше за три дня до Крещения паломники приезжали на святую реку и наполняли палаточные города на ее берегах. Сегодня еще можно видеть остатки этих праздничных поселений. Тогда в Крещенский сочельник рано утром на реке ставили плот с крестом и свечами и он уплывал по течению в сторону Мертвого моря. К полудню плот возвращался и начинался праздник.
Сегодня все иначе. К Иордану пускают с 9 часов утра. Мы поспешили приехать пораньше и не пожалели. К 12 собралось столько народу, что трудно было передвигаться. Когда приехал Иерусалимский патриарх, то уже яблоку негде было упасть.
Чин освящения проходит в специальном месте, под массивным навесом. Освящается вода в огромной чаше, а потом патриарх с духовенством идет на берег святой реки. После пения праздничного тропаря, в священную воду Иордана погружается крест и вода под ним как бы закипает, бурлит. Чудо. Но главное чудо внутри, в сердце.

Мы прошли к реке вслед за патриархом и оказались на берегу почти одни. Всю остальную массу народа полиция сдерживала до особого распоряжения. Еще одно чудо. Мы заранее переоделись и были готовы погрузиться в святую крещенскую воду. Именно здесь когда-то крестился Спаситель и именно в это время года. Господи, душа замирает. Благодать-то какая!

С берега в воду идут деревянные ступени. Первые шаги. Вода холодная, даже обжигает. Погружаемся по-грудь и поем крещенский тропарь. Даже не поем, а шепчем, перехватывает дыхание от ледяной воды. «Во Иордане крещающеся Тебе Господи…» после тропаря опускаемся с головой в воду. Становится легче. Поем второй раз и снова окунаемся. Даже макушка горит. Третий раз уже поем по-настоящему. Еще поклончик великой реке.
На берегу приходит настоящее тепло. А с ним удивительная легкость и радость. Человек создан легким, чистым, способным летать, это понимаешь здесь, где у тебя появляются духовные крылья. Господи, какое необыкновенное состояние души и тела. Теперь тело так похоже на душу. Оно наверное будет таким, или похожим, в день его нового Воскресенья.
Смотрю на облака, сегодня их много, так и хочется вслед за ними. Только ради одного такого дня можно сюда приехать. Мы созданы для Неба. В это так легко поверить, когда Дух Кротости смывает с тебя все наносное, чуждое, земное. Не забыть бы!

18 января
Богоявление

Это только кажется, что человек беспомощен, тяжел, немощен. У птиц есть крылья, у зверей — быстрые лапы, целых четыре. А у нас? Неужели мы так обделены.
На самом деле у человека есть главное — душа. Ангельское приобретение. Человек с легкой и чистой душей способен на все, летать, плавать, бегать быстрее животных, и это не преувеличение. Это состояние будущего Века. Его можно на несколько мгновений обрести в то время, когда душа обновляется Небесной радостью и чистотой.
Вот и на Крещение, достаточно просто принять то, что дарит этот святой день, и ты на миг забываешь о своей дебелости. Да, скажете, миг — это ведь так мало. Нет, это очень много. Потом этот миг остается в сердце на всю жизнь. Хорошо жить с напоминанием о Небе.
Иногда стоишь на краю обрыва, или пропасти, или горы, и понимаешь, наверняка мы когда-то летали, такое знакомое чувство. Расправил бы руки и… Душа и летит, правда только мысленно.
Вот и сегодня на Иордане. Такой сильный ветер, а на душе после омовения такая легкость. Господи, так и полетел бы вслед за птицами, к Небу, к Тебе! Смотрю, молюсь, радуюсь и думаю: — нет, не здешние мы, тамошние. Не зря надомной такое красивое небо и облака. Когда-то из такого облака, именно здесь, на этом самом месте, на берегу святой реки, человечество услышало голос: «Се Сын Мой возлюбленный!»
Догадывайтесь, это ведь и про нас немного. И мы сыны и дочери возлюбленные, хоть и не всегда это понимаем. И как Господь поднимался к Небу во время своего Вознесения, так надлежит и нам приобрести эту способность, только лишь благодаря Его бесконечной милости и любви к нам, грешным.

19 января
Иерусалим

В Иерусалим вернулись с Иордана уже вечером. Короткий отдых в гостинице. Какой там отдых, встречи с ночной службой на Гробе Господнем ждешь как с невестой. Молимся, читаем, готовимся и в 11 вечера ко Гробу. В храме людей пока мало. Весь день сочельника все паломники путешествуют по Иерихону и окрестностям, святых мест много, теперь отсыпаются.
Не торопясь, приложились ко Гробу и идем в алтарь, духовенства несколько человек? А где все? Днем на Иордане было столько, а тут никого. Двое батюшек из Грузии, и нас четверо, русских. Служба началась тихо, ровно, по обычному. Один служащий иеромонах святогробец и один приезжий греческий старенький священник. Все важные гости и архиереи будут служить утром с Патриархом, вот и нет никого. Для нас еще один подарок. За стенами храма бушует ветер и дождь, то и дело грохочет что-то на крыше, а еще вечером был гром, да какой. На крещение весь город окропляется Небесным кропилом. Кругом лужи. А по пути в храм был настоящий ливень. Красота.

Служба течет полноводной рекой. Вот и Евангелие прочитано, начался праздничный канон, пение тропаря было очень умилительным. Мы получили облачение для службы и ждем литургии. Тут, ближе к полночи, и стало приходить духовенство. Сначала румынские батюшки подошли, их человек пятьдесят. Конечно облачений хватило только первым. Потом наши соотечественники. Для них вообще ничего не осталось. На лицах растерянность и печаль. Но здесь все строго, кто первый тот и служит.

На литургии народа стало еще больше. Все проснулись и пришли к ночной. Служим на Голгофе, потому что завтра пятница. Под пятницу и среду служба всегда на Голгофской горе. Трепетно. Отрадно. Торжественно. Поют хорошо, хоть и втроем. Причастие спокойное и не торопливое. Куда торопиться, вся ночь впереди. После причастия все лица светятся. Те, кто еще не давно скорбел, теперь счастливые и радостные. Праздник!
Воду освещать в храме будут только утром. Суета и восторг кропления людей потом, позже, а пока только радость Тела и Крови Христовых. В этом что-то есть. Не все и сразу, а в своей череде. Прмыслительно.
После праздника идем на долгожданный отдых. Это — то самое блаженное чувство, когда праздника внутри больше, чем снаружи. Моросит мелкий дождик. Небесное кропильце теперь помельче, освежает и бодрит. А в душе так ярко и светло, и звучат слова тропаря: «…Явлейся Христе Боже и мир просвещей, слава Тебе!»

Крещение

Погода разбушевалась. Шквальный ветер с дождем ночью. Временами ливень. Холод до костей. После ночной праздничной Крещенской службы в храме зуб на зуб не попадает. Как-то внешне совсем не празднично. Ноги сырые, нос заложен, колени крутит, голова, как чугунок с картошкой. Но для Святой земли это настоящий праздник. Когда были на Иордане, увидели что река совсем обмелела. Говорят Генисаретское море опустилось уже на девять метров. Для пустынных и засушливых земель это катастрофа. Так что дождь, это праздник самый долгожданный.

Так часто бывает и в нашей жизни. Духовная непогода так досаждает, выстуживает душу и замораживает сердце, что не знаешь как и кому молиться, чтобы выглянуло, наконец солнышко на духовном горизонте. Нам и невдомек, что наши, пересохшие от страстей, озера чистоты души и родники покоя сердца, наполняются святой водой милосердия и сострадания. Самые чуткие люди те, кто сами в нужде и страдании, вот и думай, что есть праздник для тебя на самом деле.
Но главное то, что внутри. Праздник, по-настоящему, просвещает, крещение еще иначе называется просвещение. Только свет этот ни от чего другого, как от чистоты души, омытой Духом святым. Такая душа становится зеркалом, отражающим в себе всю красоту и тепло Неба.
Во Христа крестихомся, во Христа облекохомся! Как это? Именно так, ради Кого родились от воды и Духа, только Им и ради Него и жить будем.
С праздником!

20 января
Иерусалим

Собор пророка, предтечи и крестителя Господня, Иоанна. В старом городе есть маленький монастырь Иоанна Крестителя. На следующий день, после Крещения, в этом монастыре престольный праздник. Туда приходит не так много паломников, в основном греки, и те, кто знает это замечательное место. А место это имеет очень очень богатую Историю. По преданию, здесь была построена первая церковь Иоанна Предтечи его учениками, иоаннитами, здесь когда-то хранились и его мощи.. По прошествии веков монастырская жизнь в монастыре то возрождалась, то угасала, но сам древний храм, построенный в 5 веке, хорошо сохранился.
Сегодня в монастыре хранится значительная частица мощей Ангела Пустыни, как называет Иоанна Пророка святое писание. Это самая древняя обитель Иерусалима. Служба здесь на часто, в монастыре только один монах, настоятель, архимандрит Варфоломей и тот занят постоянно на послушаниях в патриархии. Вот и я решил не упускать возможность помолиться в этом славном месте.

Служба была торжественная. Возглавлял ее архиепископ Иоппийский Дамаскин, один из самых старых архиереев Святой Земли. Народу собралось к литургии не так много, как думалось, наверное побоялись большого скопления паломников. Хор из послушников местной православной школы и духовенство, около десяти человек. После ненастных дней выглянуло солнышко и сразу стало светло и радостно, несмотря на холод.
Литургия была на одном дыхании. Молитвенно, степенно и благодатно. На глазах паломников слезы. Такая отрада и в сердце. В уголочке стоят наши монахини, я вчера им посоветовал здесь причаститься. Теперь благодарят от всей души. Тихое причастие и в конце службы то неповторимое чувство, когда все родные друг другу. Как после купания в Иордане.

Когда-то святость Иоанна Предтечи стала покаянием для всего израильского народа. Каждый, взирая на его духовную силу и мощь, понимал, что Господь близко, при дверях. В Иордане крестилась (омывалась от своих грехов) вся страна. Сегодня святой Божий праведник свидетельствует всему миру снова и снова — можно жить ангелом на земле, для этого нужно любить Бога больше чем себя. Конечно, это очень трудно. Но для таких духовных тружеников первый страдалец нового Израиля, приготовил частичку своей удивительной силы и любви. И сегодняшний день еще одно свидетельство его милости.
Холодное иерусалимское утро стало теплым и большим, это свойство Неба, преображать землю.
После службы угощение паломникам. Все радостные и восторженные, именины все таки, ангельские. Великий угодник Божий никого не оставил без утешения. «Во пло́ти свети́льниче, Предте́че Спа́сов/, …крести́л еси́ в вода́х Иорда́нских/. Сего́ моли́, мо́лимся, Проро́че/, бу́дущих избежа́ти треволне́ний.»

21 января
У преподобных Хозевитов

На Святой земле, в Иерусалимской патриархии, осталось не так много действующих монастырей, в которых по сей день сохранилась полноценная монастырская жизнь. Среди них особенно выделяется два — лавра преподобного Саввы Освященного и монастырь преподобного Георгия Хозевита. Престольные праздники в этих монастырях — заметное торжество в духовной жизни всей Палестины. 21 января празднуется день памяти преподобного Георгия Хозевита, основателя монастыря и паломники спешат туда на праздник. Поехали и мы.
Монастырь расположен в пустыне Вади Кельт, недалеко от Иерихона. Когда-то здесь подвизалось до 25 тысяч монахов. Сегодня от них остались только пустые заброшенные пещерки. Мы приехали уже в полной темноте.
Дорога до монастыря почти полтора километра по глубокому ущелью. В некоторых пещерках горят лампады в честь праздника. Таинственно и красиво, а еще отрадно душе во мраке пустыни видеть огонек чье-то любви.

Однажды здесь побывал некий богатый человек из Америки, который приехал сюда с надеждой на исцеление своей 12 летней глухонемой дочки, которая к тому же, не могла ходить. Он объездил уже много стран и святых мест. Он слезно просил преподобного Георгия и всех подвизавшихся там святых, о помощи. После этой поездки, когда страдающий отец вернулся домой, ночью, у его кровати раздался голос стоящей перед ним дочери: «Папа, папа!». Дочка рассказала, что к ней приходил какой-то человек и вылечил ее, по описанию это был преподобный Георгий. Теперь мы, благодаря этому состоятельному человеку, имеем хорошую дорогу по пустыне к монастырю.

Праздничное всенощное бдение начинается в 20 00. К этому времени приехал Иерусалимский патриарх и началась служба. Хор был настоящий, несколько певчих с яркими голосами огласили не только своды храма, но и всю пустыню вокруг. Кирие элейсон!
Служба по полному чину. Лития проникновенная и трогательная. И пусть мы не понимали греческого языка, но язык благодати понятен всем. Душа соприкасалась с этим угодником Божиим, как будто он стоял среди нас. Полумрак свечей прятал от глаз своды древнего храма и во мраке угадывалось огромное Небо над нами, где яркими звездами сияли подвижники этих мест.

Трудно даже себе представить, сколько пота, слез и крови пролито на эти священные камни, но молитва открывает для нас дух древних подвижников и величие их подвигов. А ночь, самое глубокое и уместное время для молитвы.
Служба шла до пяти утра. Эти девять часов пролетели почти не заметно. Утомление бессонной ночи рассеяла яркая и торжественная литургия. Причастие тихое и сокровенное. Патриарх причащал всех паломников сам. Небольшое и такое уместное угощение для всех после службы изрядно подкрепило силы.
Вышли из обители, когда уже забрезжил рассвет. Обратный путь в гору. Ноги отяжелели. Последние метры дались с трудом, а внутри звенит умилительно торжество праздника. Небо расцвечено яркими красками. Красотища. Все горы поют вокруг: «Ублажаем, ублажаем тя, преподобне отче наш Георгие, и чтим святую память твою, наставниче монахов и собеседниче ангелов!»

21 января
Воскресенье

Всю ночь молились в монастыре у Хозевитов. Потом несколько часов сна и на Гроб Господень. Народу в храме уже полно. Часа два в очереди в Кувуклию нужные и полезные. Когда к святыне постоишь, внутри успокоение, как будто солнышко выглянуло. Мы себя все время взбалтываем. То хлопотами, то чувствами, то помыслами, чаще какая-то мутность внутри. Одного взгляда порой достаточно, чтобы все в тебе перевернулось вверх дном, слаб человек. А здесь, у Гроба Спасителя, если конечно молиться, а не глядеть по сторонам, тишина.
Сейчас такие громкие времена, шумные. Все шумят, мы громыхаем пустыми склянками внутри, а тишина настоящая даже как-то оглушает. Главное, к ней немного привыкнуть. Это только кажется, что к тишине души легко приспособиться. Попробуйте. Все сложно. Нам тишина кажется пустотой. А это всего лишь, мы свою немощную пустоту разглядели, услышали. А тишина души различима тогда, когда кровь успокаивается, тишина эта готовит место для молитвы. На святых местах ее особенно ищешь. Святость сама наводит порядок в душе.

Два часа у Гроба Господня, как пять минут. Вот и придел ангела. Тут внутри настоящая тишина, глубокая, мирная. А когда заходишь в саму пещерку Гроба и становишься на коленочки, здесь Небо на земле. Тут уже то, что должно быть вслед за тишиной. Слова бессильны. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!

22 января
На Синай

Переезд из Иерусалима на Синай довольно продолжительный и утомительный. Выезжаем рано утром. Нам повезло, в прямом и переносном смысле. В монастырь святой Екатерины едет группа, которую везет наша хорошая знакомая, спаси Господи, Леночка! День солнечный и теплый. Утро радует красотой неба. Небо в Иерусалиме особое, бездонное, завораживающее.

За Иудейской пустыней начинается Мертвое море. Ниже уровня всех морей на 400 метров, гипертоникам и сердечникам здесь быть не безопасно. От Мертвого моря веет серой и солью, душе тяжело, словно напоминание о нашем неразумии и безобразии. До чего может дойти человек в богатстве и роскоши, быть хуже скота еще не предел.
На другой стороне моря Иордания, где то там Сигор, в котором праведный Лот с дочерьми нашел себе спасение и пристанище. Беги душе в Сигор, поет преподобный Андрей Критский в своем покаянном каноне. Глядя на море смерти и греха, этот образ оживает. Там далеко, за мертвым морем человеческий страстей и беззаконий, в дымке, среди высоких Иорданских гор, спасительный маленький городок. Когда идешь к нему, нельзя останавливаться и оглядываться, сожаление о прежней жизни — это ропот на Бога. Проехали указатель «Жена Лотова», вот участь подвижников, сожалеющих и сочувствующих прежней жизни. Господи помилуй!

На протяжении пяти часов езды до границы с Египтом за окном пустыня, пустыня, пустыня. Очень напоминает нашу жизнь. Оглянешься по сторонам, все выжжено человеческими страстями, негде взяться даже маленькому духовному росточку. И вдруг посреди пустыни духовный оазис, душа напивается живой водой покаяния и молитвы. Тихо. Мирно. Откуда, вопреки законам природы? Для Бога ничего не возможного нет. И пустыня рождает деревья, на ветвях которых поют птицы, а в тени под ветвями отдыхают духовные странники.
За окнами изредка мелькают невысокие но раскидистые дерева, это вид акации, из них еврейский народ сделал по заповеди Божией Ковчег завета. Красивые и строгие очертания ветвей радуют глаз среди бесконечных камней и песка. Ничего лишнего. Каждая ветка, как будто побывала в руке мастера. Без строгости жизни в пустыне пропадешь.

Через пять часов мы на территории Египта, начинается Синайский полуостров. Здесь пустыня другая. Яркая, красочная, с причудливыми скалами и дикими равнинами. Еще три-четыре часа езды. Любуемся теми местами, где еврейский народ ходил сорок лет. Через какое-то время на горизонте появляются очертания двух самых высоких вершин полуострова. Это гора Святой Екатерины и гора Хорив, или как ее еще называют — гора Синай. Туда мы и едем.
Гора Святой Екатерины, как стрела устремленная в Небо, строгая и самая высокая. Рядом Хорив, гора Моисея, она немного пологая и пониже. А как ей быть не пологой, по ней шествовал Сам Бог, любая гора смирится.

В монастырь прибываем уже вечером. Мы одни, других паломников нет. Идем сразу к Неопалимой купине, пока не закрыли монастырь. Пресвятая Богородице, спаси нас! Благодарим, что добрались без приключений. А главное — мы здесь. Где только горы, Небо, монастырь и молитва. Душа замирает от радости. Святая Екатеринушка, как у тебя хорошо!

Дневник
22 января
Дорога

Дорога всегда развлекает. Мелькают картинки за окном, мысли вслед за ними, чувства вторят, молится нужно, но трудно. По пути на Синай вспоминали Ветхозаветную историю. Глубокий след в душе оставила история праведного Лота. Я очень люблю этого святого страдальца. Когда Лот был молод и вместе со своим дядей Авраамом пришел в Землю обетованную, то за их веру и доверие Богу, стада их умножились, как и богатство.
Заметьте, слово «богатство» в русском языке содержит в себе слово Бог, то есть данное Богом. Значит богатый человек должен был помнить, что Бог дает богатство и нужно относиться к своему состоянию со страхом Божиим, как минимум. Но страсти человеческие извратили это слово до противоположности, и вот уже богатый человек сам становится немного богом, или думает, как минимум, что Бог к нему благоволит. Отсюда и ложь, и соблазн.
Бог действительно благоволил к Лоту, как и к Аврааму, но соблазн богатства никуда не делся. Когда их пастухи стали ссориться из за воды и пастбищ, тогда смиренный и кроткий Авраам предлагает Лоту выбор, иди туда, куда желаешь, а я пойду в другую сторону. Перед ними лежали долина реки Иордан, пресноводная и тучная, где гроздь винограда весила сорок килограмм, а напротив Хевронские земли, более скудные, холмистые и безводные. Там все было скромнее. Какой должен был сделать выбор молодой Лот? Правильнее было выбрать смиренные и скудные земли, а тучную долину Иордана уступить старшему, своему дяде Аврааму. Я бы по молодости тоже соблазнился лучшим. Хочется все и сразу. Лот выбрал богатые города Содома. Но богатство развращает.
Среди этих густонаселенных городов не нашлось и десяти праведников. Так Лот потерял все, даже свою супругу, которой так жалко было оставлять богатство, нажитое вполне честным трудом. Дальше страсти и гордость дочерей, которые напоили его вином и согрешили с ним, чтобы продолжить свой род вопреки Божьему промыслу. А потом сорок лет покаяния, да еще какого. Сорок лет, почти целая жизнь за одно неверное решение. Больно даже думать, как это много и долго. Но та духовная высота, на которую взошел этот страдалец, удивительна.

Со стороны может показаться такое наказание превышающее меру, но у Бога свои весы. Авраам взошел на высоту веры смирением, доверием Богу и милосердием, а Лот — покаянием. У каждого своя дорога. Так иногда чужой путь соблазнителен, вот думаешь, мне бы такой. Только у каждого путь свой и выложен он камнями Божьего милосердия. Каждый камушек, вовремя положенный на нашей дороге, можно смело назвать камнем помазания. На нем Божественный елей врачевал наши духовные раны, а Небесное вино придавало нам силы. На чужой дороге красиво отражается солнечный свет или серебро луны, но наша напитана кровью и потом ошибок, страданий, падений и побед, а не отражается на ней так красиво солнце заходящей человеческой истории только потому, что мы все еще идем по ней в другую сторону, не оглядываясь назад.

23 января
У святой Екатерины

Служба в монастыре святой Екатерины начинается в четыре утра, но паломников пускают в пять. Идет середина утрени и мы тихо располагаемся на стасидиях ( таких стульчиках, в которых можно и сидеть, и стоять ). Монахи как тени. Отделяется такая тень от сумрака храма, едва освещенного несколькими свечами, в нужное время, исполнит предписанное службой и снова растворяется в темноте. Служба похожа на ритм сердца, ровно, тихо, глубоко. Такой должна быть наша жизнь.
Служит отец Иустин. Он сам американец, муж ученый, в монастыре уже давно. Его служба, как огонек лампады, кроткая, мирная, тихая и очень бережная. Мы стараемся соответствовать. Облачаемся и становимся по сторонам. В алтаре полумрак, горят только три свечи, на жертвеннике, на престоле и на столике, где лежит ладан. В этом полумраке тишины еще больше, и сосредоточенности, ничто постороннее не отвлекает.
Все молитвы отец Иустин произносит бережно и не торопливо. Рядом с ним спокойно. Мы иногда ошибаемся, все непривычно, даже древний престол прямоугольной формы с высокими бортиками. Так сразу сориентироваться не получается. Батюшка наших ошибок совершенно не замечает, только все так же, бережно исправляет за нами.

Причастие мирное, сосредоточенное. Начинает светать. После причасти и окончания службы беседа с владыкой Дамианом. Божий старец. Он сам врач в прошлом, на Синае с незапамятных времен, человек-история. В его словах столько мира и спокойствия, что хватает и нам.
Потом для нас вынесли мощи святой Екатерины. Прикладываемся к открытой главе и ручке под стеклом. Душа отрывается от земного. Святая великомученица всем дает по колечку и по частичке своего огромного сердца. Кто хоть раз побывал здесь, навсегда оставляет эту любовь глубоко внутри себя. Я был здесь впервые двадцать с лишним лет назад и помню все, как будто было вчера. С годами любовь и доверие к святой Екатерине приумножились, теперь сердце отзывается на ее любовь трепетом и радостью встречи с родным человеком. Самое сильное родство — духовное, кровное гораздо слабее.

После поклонения честным мощам великомученицы идем к Неопалимой купине. Кто не знает, это куст ежевики, который растет на всем Синайском полуострове только здесь и в единственном экземпляре. Когда-то пророк Моисей пас здесь свои стада и увидел горящий куст. Из огня к нему был голос Божий, вывести свой народ из Египта. Куст горел, но не сгорал. Так это место, явление и сам куст, стали прообразом Матери Божией, через которую прошел Божественный огонь, не причинив Ей вреда.
Когда строили храм, куст пересадили, а на его месте поставили престол. Теперь здесь придел Благовещения. Все разуваются, как когда-то Моисей, проходят в небольшую комнатку за современным алтарем и прикладываются к тому месту под престолом, где когда-то голос Божий отделил Свой народ от всего человечества. Придет время и Новая Купина, Пресвятая Богородица родит нам Того, кто отделит Новый Народ Божий от остальных людей и покажет этому народу единственный путь, который выведет малое стадо к своему Пастырю, учителю и Богу. А весь мир будет видеть и ненавидеть этот народ, и как египетский фараон, гнать его и уничтожать его. Сегодня этот мысленный фараон наступает нам на пятки. Одна надежда, Новый Моисей – Христос, сомкнет воды мысленного бурного житейского моря и сохранит тех, кто оставил египетские котлы с мясом, и взял с собой жертвенного Агнца.

Пока прикладывались в малом алтаре все паломники, я вышел из храма и встал напротив растущего ежевичного куста. Душа трепетала от близости святыни. Смиренный и кроткий куст свесил свои ветви до самой земли. Мне показалось, что так и Матерь Божия протягивает к нам свои пречистые руки, желая спасения каждой душе, которая имеет на Нее хоть каплю надежды. Пресвятая Богородице, спаси нас!

Дневник
23 января
Синай

Первый полный день в монастыре святой великомученицы Екатерины. С раннего утра служба в монастыре. Все очень благоговейно и бережно. У нас как-то все притупилось, такой остроты духовной трудно найти. Человек привыкает ко всему, даже к таинству. А тут почему-то не привыкает. Наверное пятнадцать веков молитвы в пустыне и духовных подвигов так напитали эту землю благодатью, что семена дерзости и безразличия быстро гибнут на почве, опаленной благодатным огнем Неопалимой Купины.
Благоговение — это цветок на древе смирения и кротости. Без смирения не будет и благоговения, и наоборот. Настоящее благоговение всегда будет приумножать кротость, а та — прямая дорога к смирению. Здесь на Синае, в алтаре монастырского храма, я почувствовал плоды этого спасительного благоговения. Когда любую нашу ошибку или промах, служащий брат спешно покрывал любовью и терпением. Душе очень отрадно принимать такие дары. Благодарность, как елей в лампаде, горит теплом и светом небесной милости.

Наши времена благоговения не любят, боятся. Современный мир видит в благоговении непонятные ему духовные явления. Уже в 19 веке христианская жертвенность записывалась в ряды умственных и психических заболеваний, и место ей было среди идиотов. Сейчас все еще сложнее. Попробуй раздать все нищим, враз окажешься в сумасшедшем доме в окружении заботливых родственников. А благоговение всегда заранее объявляется на грани фанатизма или шизофрении. Трудно в наши времена благоговеть. Чуть только лишний раз постоишь у иконы или помолишься неторопливо перед входом в алтарь, как тут же на тебя начинают любопытно поглядывать со всех сторон. И изнутри тебя, так же. Те, кто благоговение давно потеряли, скажут: — ну это святоша-комедиант, театральничает. А те кто попроще, подумают, что человек новый поди, не привык, всего боится.
Но самое трудно внутри. Чуть задержишься в молитве, в крестном знамении будешь щепетилен, перед иконами нетороплив, внутри уже поднимается мутный дух тщеславия и кто-то шепчет настойчиво, так, так, пусть все видят что ты святой. А главное даже не в этом, рано или поздно к тебе привыкнут и перестанут обращать на тебя внимание, да и внутри поутихнет. Вся беда в том, что вокруг нас не найти образа истинного благоговения. Те, кто дышал этим духом с малых лет и сам видел живых подвижников смиренномудрия, по большей части, уже отошли в мир иной. Вот и не на кого посмотреть, а как это — благоговеть перед каждым днем своей жизни, зная что он дан тебе Богом и может быть последним. Трудно. Одно утешает, прочитаешь о жизни праведников, примешь их любовь к Богу в свое сердце, вот и наука. Как они дышали Небом, так и нам можно постараться.
Только и остается искать на святых местах смиренных тружеников, впитавших в себя благодать и святость подвижников далеких веков. Слава Богу, еще есть такие.

24 января
Синай

На второй день пребывания на Синае паломники поднимаются на гору Хорив, именно туда, где пророк Моисей получил от Бога скрижали с десятью заповедями. Это вершина горы, не очень высокой, почти 2300 метров над уровнем моря, но на Синайском полуострове она вторая по высоте. Выше только гора святой Екатерины, где были обретены ее мощи.
Подъем этот не сложный физически, но вполне трудный духовно. Не раз я был свидетелем, как на паломников нападали такие страхования, что даже бывшие спецназовцы пасовали и оставались внизу, в то время, как бабушки спокойно шли наверх с молитвой. В этот раз нас пугали морозом. Обещали внизу, в деревне минус 4, а наверху — все 8-10 ниже нуля. По нашей экипировке, вполне южной, предполагались большие трудности, но святая Екатерина все управила благополучно и в эту ночь на горе был ноль.

В этот раз на гору не суждено было подняться мне. Когда группа со священником уходила на верх, я лежал полумертвый с таким давлением, которое не поддается объяснению. Свою участь я принял мирно и ждал лишь только времени разрешения кризиса. К утру все наладилось. В 4 зазвонил монастырский колокол, а в пять я уже был на службе в монастыре. Служили параклис, это такой молебен, очень похожий на нашу утреню. Я приложился к мощам великомученицы, частичка которых находится в киоте иконы святой, слева от входа и пошел на литургию в храм мученика Трифона. Он находится за стенами монастыря, возле гостиницы, над древней Костницей, где хранятся монашеские косточки на протяжении всей монастырской истории.
Литургия еще не началась, шли часы и все готовились к службе. Храм маленький, но очень уютный. Небольшой алтарчик и поблекшие фрески, наверное, прошлого столетия. Ничего особенного. Но под храмом косточки тех, кто прошел нелегкую судьбу монастырских братьев в Синайский пустыне, где телу никогда не бывает покоя. Летом изнуряющий жар, а зимой, как мы убедились, мороз, и камни, скалы, горы. Только Бог знает сколько среди них святых, но мироточащие мощи их мы видели сами. Может быть поэтому было такое чувство, что служили и молились мы не на земле. Служба, как одно мгновение. Свеча, которую я держал в руках, что бы читать молитвы, сгорела может быть сантиметра на два. Обычно столько сгорает за несколько минут. Чудеса. Время не властно над теми, кто принадлежит блаженной вечности, и они поделились капелькой этого удивительного вневременного блаженства с нами.

Из храма вышли когда уже рассвело. Солнышко заливало ущелье косыми лучами и нагревало холодные камни. А внутри нас было столько тепла, что хватило бы еще на пару таких ущелий. Через какое-то время стали спускаться те, кто ходил на гору. Усталые, просветленные, с горящими глазами. На горе все обошлось вполне благополучно. Они отслужили, причастились и увидели, как радостное солнце вышло из-за причудливых гор, заливая порфировые скалы красным неземным светом.
«Слава Тебе, показавшему нам Свет!»

24 января
Дневник
Синай

Бывают такие дни, когда тело не выдерживает небесной нагрузки. Тогда укрощенная плоть переходит в состояние недвижимости и отказывается подавать признаки жизни. Что ж, так, значит так. Полежим. Подумаем. Помолимся.
Обычно болезнь воспринимается нами как недоразумение. А зря, это прекрасное время бодрствования души. Правда, иногда сил на молитву не хватает, болезнь поглощает все, но душа при этом распрягается, получает некоторую свободу.

Мы болезни не любим, тяжело, плохо, тоскливо, больно, но это только от того, что мы не умеем болеть. Болезнь надо принять. Уж не знаю с радостью ли у кого ни будь получается, но без особой печали принять вполне можно, это точно. Принять как есть, поблагодарить Бога за Его премудрый и милостивый промысел и смириться со своим положением. Тогда болезнь становится приобретением.
В болезни наши страсти притупляются, земля кажется не такой реальной, а Небо — чуточку ближе. Помню, в патерике женщина, которая долгое время не болела, начинала плакать и скорбеть о том, что Господь оставил ее. Это настоящая правда. Это знакомо только тем, кто свои телесные язвы мерял неземной линейкой. После болезни всегда обновлен, даже против воли. Хорошее чувство. Прошелся по краю земли, заглянул, хоть издалека, в вечность и немного протрезвел.
Земля пьянит, вот только похмелье бывает трагичным. Поэтому для опьяненных болезнь нужна, как единственная возможность к духовному здоровью.
А еще в болезни бывает отдых. Если бы мы так трудились на Небесном поприще, как убиваемся на земном, давно бы все были святыми. От такого трудоголизма пустопорожнего болезнь, это единственный шанс передохнуть. Вот и мне передышка. Поболеем, слава Тебе Господи!

25 января
Иерусалим

В Иерусалим вернулись уже ночью. И сразу на ночную службу на Гроб Господень. На Татьянин день на Гробе служили два архиерея. Народу немного, но есть. Греки, румыны, русские. Служба в крещенские дни мало чем отличается от будничных. Просто. Тихо. Мирно. Только тропарь праздника особенно торжественно звучит.
Престол стоит в приделе Ангела, в Кувуклии. Проскомидия совершается на самом ложе Спасителя. Кто не знает, проскомидия — это жертвоприношение, когда заготавливаются Святые дары перед литургией. Очень символично, на том месте, где лежало пречистое Тело Спасителя, каждую православную службу жрется, то есть приносится в жертву, Агнец, которому надлежит стать истинным Телом Христовым. Дух захватывает.
Надо заметить, что на самом Гробе, то есть на мраморной крышке ложа Спасителя, службу совершают только православные. Так уж сложилось за прошедшие столетия, и это, опять же, символично. В храме Гроба Господня все символично и промыслительно. На Голгофе служат, так же, только православные, и там только православный придел. Кафоликон, где у православных проходят все утренние, всенощные, праздничные службы, занимает центральное и самое большое место во всем храмовом комплексе. Все остальные кофессии лишь только окружают этот придел, по мере своих возможностей и удаленности от православия. Жаль, что этот символизм мало понятен для не православных. Каким бы был весь мир, если бы это поняли?!

Служба наша началась в Кафоликоне и только на литургию все пошли к Кувуклии. Вот и долгожданный возглас: «Благословенно Царство…!» Душа взбадривается и откуда-то берет силы. После трех ночей почти без сна, они совсем иссякли. Но как не пойти на последнюю службу перед отъездом. Завтра домой.
Литургия торжественная, неторопливая, поминается много имен. Душа ликует, хоть и из последних сил. Причастие настолько умиротворяющее, что кажется все замирает вокруг. В душе неподдельное торжество. Чувствуешь себя молодым и юным, во всяком случае, значительно помолодевшим. Не даром — день студентов. Мы ведь тоже все немного студенты в Божественной педагогике.
Татьян как-то особо никто не поздравляет, греки Пушкина мало читают и Татьян у них совсем не много. Но разве для праздника нужны поздравления? Для праздника нужна благодать, а ее с избытком. Святая мученица Татьяна, благодарим тебя, что в последнюю ночь перед нашим отъездом храм открыт и два архиерея величают тебя своими молитвами вместе с нами. Если кого-то любишь настоящей христианской любовью, она всегда найдет отклик и благодарность. С праздником, а Татьян с днем тезоименитства! Радости всем не поддельной и глубокой, которая обретается только в настоящей любви!

25 января
Дневник
Иерусалим

После ночной службы долгожданный короткий отдых. Утром спешу на Гроб Господень, проститься. Народу совсем мало. Прикладываюсь ко Гробу. Господи, можно еще разочек у Тебя побывать? Душа трепещет. Кто знает, приеду ли сюда вновь? Хоть несколько секунд еще задержаться внутри Гроба Спасителя. Слава Богу, утром никто не торопит.
Потом иду к праведным Иосифу и Никодиму, к их гробничке, помолитесь за меня, угоднички Христовы. Вы нашли свое упокоение у ног Спасителя, нам бы хоть на самом краешке Неба оказаться?! Далее кланяюсь тому месту, где равноапостольная Мария Магдалина обрела воскресшего Спасителя. Святая Мариюшка, словечко замолви за меня, грешника. Еще не уехал, а уже обратно прошусь.
Потом иду к сотнику мученику Лонгину, в его придел. Мучениче Христов, твои очи открылись духовные и узрел ты Бога на земле, отверзи и наши слепые глаза. Смотрим, смотрим и не видим, как же близко Господь. Душа ослепла от страстей, нам надо, как тем Иерихонским слепцам, кричать во весь голос: «Господи! Помоги! Исцели от слепоты духовной!» А мы, в тайне души, считаем себя не только зрячими, но и прозорливыми. Смотрим вокруг и точно знаем, кто грешник, а кто праведник. Безумные. Гордость так ослепляет, что будешь стоять рядом с подвижником, а видеть грешника.
Потом к месту обретения Креста Господня. Глубоко здесь, особенно духовно. Кресту Твоему поклоняемся Владыко… Поклончик, один, другой, на сколько сил хватит. Тут в пещерке теплее, чем во всем храме. Наверное потому, что сердце земли совсем близко. Вокруг никого, я один. Тишина совершенная.

Далее кланяюсь перед колонной бичевания Христа! Праведники здесь слышат удары кнута, а я — пень пнем, ничего не слыхать! Прости, Господи! Теперь на Голгофу. Здесь люди. Надо постоять немного. Это хорошо. Когда стоишь, слышнее голос души, мы ведь на самом деле не только слепые духовно, но и глухие. Там где стоял Крест Животворящий, теперь меленькое углубление. Кланяюсь, целую икону Божественного Страдальца, и опускаю руку в отверстие. Камень холодный, а внутри меня так горячо, как редко где бывает. Господи, яко немощен есмь, не остави мене!

Последний поклон Камню Помазания. Здесь земля отдала последнюю дань своему Творцу. Здесь ароматными слезами миро и масла, то есть милости и покаяния, земля прощалась со своим Создателем, Искупителем и Богом. Здесь и мне, место и время пролить слезу души над единственным камнем на земле, где человеческое смирилось смертью с божественным. Здесь, на камне милосердия, человек только и понимает, кто он такой на самом деле, а еще, на что он способен, если забудет Бога. Страшно сказать, человек способен на Богоубийство! Небо не имеет предела милости, а человек ни имеет предела своего падения. Господи, прости нас!

Еще поклончик камню смирения и в путь. Прикладываюсь к рассеченной колонне у входа в храм и понимаю, она так похожа на мое сердце. Одна его половина уезжает со мной, а другая, еще не остывшая, остается здесь. Надеюсь, навеки.